Мудрый Кавры или почему «чукчи – Маугли, у которых можно многому научиться»
Комиссионер Российской секции Российско-Американской комиссии по белому медведю Сергей Кавры рассказал о тысячелетней гармонии чукчей и природы, а также, почему чукчи – уникальный народ.
Сергей Кавры – человек для Чукотки знаковый. В свое время он основал «Умка-патруль», который учит жителей региона мирно сосуществовать с белыми медведями. Также он комиссионер Российской секции Российско-Американской комиссии по этому животному. Мудрости Сергею Ивановичу не занимать, кажется, в нем уместился весь тысячелетний опыт чукотского народа. Немногословен, но при этом его акценты всегда точны, он знает о своих соотечественниках даже то, о чем многие из них забыли. Кажется, лучшего собеседника, который приоткроет дверь в ярангу, где живут чукчи, и не придумаешь. Встретиться с ним довольно непросто, поскольку большую часть времени Сергей Иванович проводит в своем родном селе – Ванкареме. Однако в рамках второго Восточного экономического форума корр. ИА «Чукотка» удалось поговорить с ним. Сергей Кавры рассказал немало интересного – от бытового до злободневного. Но главной темой стало то, что чукчи – народ уникальный, а их культура достойна уважения.
Чукотка – особенный мир
- По моему глубокому убеждению, человек лучше всего проявляется в экстремальных ситуациях. Можно ли сказать, что Чукотка, за исключением Анадыря, и тундра лучше всего могут проверить «настоящесть» каждого?
- Да, это верное замечание. И мы подмечаем, что Анадырь – это не Чукотка. Как житель села – природопользователь и коренной житель – могу сказать, что любой город не раскроет тех особенных качеств человека, как это может сделать тундра. Если вы поедете в компании с друзьями в тундру или захотите сплавиться по реке, то переживете настоящие тягости и трудности экстремального похода. Это комары, опасные животные, сырость, холод. Эти условия покажут, кто есть кто, раскроют в вас те характеристики, о которых вы даже могли и не догадываться. И в следующий раз при общении с туристами, которые были в европейских странах, у вас будет очень большая и козырная фишка – вы не просто были на Чукотке, за полярным кругом, а пережили важное путешествие к самопознанию, настоящий экстрим встречи с суровой природой. Но взамен она вам даст чистую пищу, воду и воздух, а также незабываемые эмоции, которые вы больше не переживете ни в одной точке мира, кроме Чукотского автономного округа.
- Сергей Иванович, а вам доводилось разочаровываться в людях после таких походов или наоборот узнавать их с новой, положительной стороны?
- Конечно, но эти походы непохожи на киношный вариант, когда кто-то жертвует ради другого жизнью. Тундра, море показывают слабости каждого, в том числе, и мои. Сам знаю и видел, как вдохновляют человека его проявившиеся положительные качества, особенно людей объединяет и сплачивает, когда трудности преодолены вместе. Так и мы – коренные жители – привыкли к среде, где провели большую часть жизни, другой образ жизни и даже мышления для нас неведомы. И если мы по тем или иным причинам покидаем регион, то стараемся туда вернуться, поскольку иные условия по-своему чужды и экстремальны для нас.
Если вы уйдете далеко в тундру, где обитают только волки, росомахи и медведи, без какой-либо поддержки, то вам придется рассчитывать только на себя – свой нож, костер, ружье. И тогда вы поймете, что любые мелочи там крайне важны.
Чукчи – это Маугли
- Вы упомянули специфический образ мышления коренного населения. Можно ли его объяснить в нескольких словах? Это отношение к природе, предкам, есть ли собирательный образ коренного жителя Чукотки?
- Если охарактеризовать в двух словах, то мы, наверное, Маугли. Для нас это очень незаметно, но когда видишь, насколько индустриально развита цивилизация, то контраст между образом жизни коренных жителей и тем, что делается, особенно, в мегаполисах заметен. Мы не привыкли жить вертикально, потому что город всегда стремится вверх – деревьями или домами. На Чукотке ближайшая сопка может располагаться от тебя в 25 километрах, и до горизонта можно увидеть буквально все. Самый большой барьер для нас – это слуховой. Потому пребывать в городе и слышать какофонию звуков нам некомфортно.
Нам некуда торопиться. Если вам доведется приехать в тундру, вы заметите, что там нет привычного понятия времени. Рассвет – надо начинать работать, стемнело – надо ложиться спать. В остальном люди не спешат, все происходит по необходимости, сложенной тысячелетним образом жизни. То, что делают современные чукчи в современной бригаде, придумано не нами и не сегодня. Этот опыт, в основном, передавался устно, только сейчас мы начинаем что-то записывать, чтобы «материковская» мысль понимала, кто мы такие, как мы жили и почему. И когда к нам приезжают люди с большой земли, то сразу видят этот контраст – здесь нет телефонов, Wi-Fi. Мы – люди природы, для нас важно сохранить свой уклад жизни для того, чтобы наши дети видели его не на картинках, а вживую.
- Тем не менее, цивилизация добралась и до вашего народа. Не получится ли так, что в поисках нового молодежь просто со временем покинет Чукотку насовсем, и в один момент окажется, что людей здесь больше не осталось?
- Считаю, что мы больше теряем идентичность из-за того, что на нас влияет другая мысль, цивилизация. Сейчас мне могут сказать, как мне поступить, но не спросят, что я сам хочу или думаю. Я предлагаю вам съездить в национальные села, где люди до сих пор возят себе на нартах лед в домики и выносят ведра, а не ходят в унитаз. Где по сей день кайлом долбят уголь, топят печку, и в домике размером с небольшую комнату живет пять-шесть человек.
На потерю идентичности может повлиять та интернатовская система, которая есть сейчас. Она сильно влияет на наши менталитет и культуру, которые постепенно уходят. По большому счету многим коренным жителям надо признаться самим себе, что мы находимся полностью под влиянием другого народа. С середины 80-х годов нашу культуру начали постепенно забывать, а нас не учили быть самостоятельными. Парадокс, но при живых родителях мы имеем интернатовскую систему, и это плохо. С малого возраста дети учатся быть несамостоятельными – ждут, когда их подымут с постели, отведут помыть руки, почистить зубы, в школу или спортзал. В итоге привыкают к тому, что все дадут.
- Не поэтому ли некоторые представители коренного народа начинают вести себя потребительски? Ведь когда большой народ живет бок о бок с малым, он сильно влияет на него. На ваш взгляд, есть это потребительство?
- Я думаю, что некая потребительская жилка есть у любого народа. Но не надо нам что-то давать, чтобы потом упрекать в этом. Мы же в первую очередь сами говорим о том, что нам нужны школы. Мы понимаем, что тоже движемся в сторону Аляски, Канады и Гренландии, но гораздо медленнее или вообще потом. Мы же хотим сами продвигать свою культуру, а не наоборот. Так, как это делают канадцы, аляскинцы, гренландцы, якуты и другие народности, которые в полной мере добились самостоятельности. Начал исчезать даже национальный язык, большинство из нас уже не говорит на нем.
- Нет ли в ваших словах некой обиды на «большого брата» или представители вашего народа сами еще не готовы к самостоятельности? Почему так получается?
- Мы давно говорим о том, что нас надо не учить, а дать нам право самим учиться. Нам не нужны интернаты, лучше постройте школы. Я свою дочку не вижу девять месяцев в году, она улетает в интернат. Так учились мой папа, дед, старший и младший брат, сестра. Неужели мои внуки и правнуки будут учиться так же? И когда интернатовская система поменяется, и мы будем все сами делать, нам не надо будет выслушивать в свой адрес, что мы что-то не умеем, а нам надо все покупать. Мне говорят многие представители других народностей о том, что мы стали приспособленцами. Повторюсь, прежде всего, нужно начать думать самим, без подсказок.
- Недавно в эфире радио сенатор Анна Отке говорила о том, что сегодня на Чукотке постепенно возвращаются к опыту кочевых школ. На ваш взгляд, это будет хотя бы частичным решением вопроса сохранения идентичности вашего народа, чтобы дети находились при родителях постоянно?
- В советское время учителя ездили в стойбища и обучали детей оленеводов. Если сейчас даже президент говорит о том, что русский язык нужно сохранять, то почему забывают, что сохранить нужно и языки коренных малочисленных народов Чукотки? Нас осталось 15-18 тысяч человек. Чукотский автономный округ присоединился к России при Екатерине Великой со своей культурой и традициями, а не наоборот. А получается, что на Чукотке живут православные, баптисты, буддисты, и каждый хвалит свою веру. И всех надо уважать, в том числе наш народ.
Жить в гармонии с природой
- Вы говорили о гармонии с природой и людях-Маугли. Как вам удается добиваться такого баланса на протяжении тысячелетий?
- Мой покойный брат Владилен умел усыплять колыбельной белых медведей. Просто мы постоянно рядом с этими животными, сосуществуем с ними тысячелетиями. У нас есть «негласный» договор с ними. Мы как бы говорим им – вот ваша огромная Арктика, это ваша территория, а вот наш населенный пункт, где мы живем. Мы вас уважаем, но и мы здесь не вчера поселились. И эта практика взаимодействия выдержала испытание временем. Мы знаем, что и где надо брать, а ты – медведь – там ходи, бери нерп и моржей, можешь там отдыхать.
Надо спросить: а как природой пользоваться? Как ее можно не только видеть, но слушать и понимать. В этом и заключается уникальность того, что мы знаем не меньше биолога, потратившего несколько лет жизни на университет. Не имея диплома, мы разбираемся во всех растениях, в том, кто и куда прилетел, кто как себя ведет, к кому можно подойти, а к кому нельзя. Мы знаем, какие звуки издают определенные звери, как они себя ведут. Тем более, по нашей вере мы не воспринимаем медведей как зверей. Для нас это полноценные жители Арктики.
Так же и медведи. Они не будут воспринимать вас как человека, а увидят в вас еще одно животное. Согласно нашей вере, если человек уходит, его душа переходит в ту или иную звериную шкуру. И мы верим, что если встретили в тундре медведя, а он ведет себя дружелюбно, то значит, этот медведь из нашего рода. Испокон веков том или ином семействе был определенный род, относящийся к видам животных белого медведя, песца, росомахи, собаки, утки, кита.
Были и смешанные рода. Так заключались некоторые договоренности в понимании веры, культуры и даже присутствовал некий соревновательный эффект. Все в природе взаимодействует друг с другом. Песец всегда ходит вместе с медведем, поскольку большой брат – более удачливое животное, и для него важно сытно поесть. Но часть еды от него остается, ее подбирают и съедают песцы, росомахи. Как-то один старик увидел медведя и идущего за ним медвежонка. Пригляделся и увидел, что это росомаха, потому пришел к выводу, что медведь хороший. Мы поняли, что росомаха или песец пойдет только за удачливым хищником, который всегда поделится добычей.
Также и мы, коренные жители. Добыв, например, моржа, оставляем часть туши на льду, что-то бросаем в море, благодаря его за удачную охоту. Мы знаем, что надо делиться с другими животными. Многолетний опыт говорит нам о том, что чайки показывают охотникам, где лежат моржи и куда нужно поехать, чтобы их добыть. Если чайка видит людей, она покружит над ними и полетит в сторону лежбища. Коренные жители много-много лет, добывая моржей, всегда кормили всех животных. И такое приручение дает свои плоды.
- В разговорах с ваших соотечественниками я обнаружил интересную деталь – многие из них довольно хорошо знают свою родословную. Можно ли назвать это одной из характерных черт вашего народа? И что дает человеку это знание?
- Мы понимаем важность этого знания с малых лет. Сейчас это восстанавливается и популяризируется. Например, у меня есть проект «Моя родословная». Я купил фотоаппарат и кинул клич среди соотечественников, кто сможет больше вспомнить и рассказать о своих предках. Я был свидетелем того, как молодой парень выступал с громкими патриотическими лозунгами. Один дедушка встал и спросил: «Ты кто?». Тот представился. Старик повторил свой вопрос, парень понял, что нужно рассказать о своем роде (отце, деде) но, как выяснилось, он мало что о ней знает. А если ты никто, то про кого ты можешь рассказывать?
Поэтому и очень важно связывать себя не с идеей или работой, а с родом. Это самый важный аспект, который объединяет нас. Когда люди знают друг о друге, держатся вместе и понимают, кто ты, это помогает им крепче стоять на земле. Если ты знаешь свое третье-четвертое поколение, это повышает твой статус, так как ты соблюдаешь их веру и принципы. И ты не зацикливаешься на себе, то общаешься с интересными людьми. У кого-то есть уникальные чукотские имена, и если люди объединяются, то понимают, что у них общая история. Мы стараемся воспитывать в людях уважение к своим предкам, понимание того, чем они занимались, как поступали и зачем.
Чукча в жизни и в анекдоте – две большие разницы
- Может, через это знание и понимание того, что чукчи действительно уникальный и интересный народ, можно переломить тенденцию делать ваших соотечественников героями анекдотов, нередко комических персонажей, которых намеренно оглупляли. Ведь на самом деле это глубоко интересный житель арктического мира.
- Представители коренных народов, эскимосы или чукчи, не так известны, как спортсмены, но довольно интересны в плане искусства. О нем знают по всему миру. Уэленская косторезная мастерская – яркий тому пример, демонстрирующий, что люди не просто любили природу, а могли говорить с ней и переносить свои ощущения, знания на косторезное дело и искусство. Анекдот в плане известности народа сыграл свою определенную роль, потому что в мире гораздо меньше знают о нанайцах и других северных народностях.
Однако такая известность создала и некую иллюзию того, что чукча не совсем умен. Но в плане художников и писателей мы можем показать себя с лучшей стороны. Ведь это же уникальная ситуация, когда на таком маленьком клочке земли, как село Уэлен, концентрация заслуженных художников СССР и России самая большая по плотности на всей планете! Об этом надо говорить, чтобы время от времени ломать некие стереотипы о народе. Мы тоже со временем в чем-то меняемся, растем, и в этом ничего плохого нет. Есть изменения и в плане культуры, когда нужно знать не только косторезное мастерство, но и обучаться игре на скрипке, флейте, арфе. Почему нет?
- То есть меняться все же не страшно, это не убьет со временем идентичность народа?
- Конечно, нет. Русским же не надо ездить на телеге или заниматься гончарным делом. Традиционное искусство надо знать, но каждый человек вправе выбирать занятия по своему интересу. Потому и интересны люди, которые видят разнообразность мира и занимаются различными искусствами.
О чукчах нужно продолжать писать книги
- Сергей Иванович, на ваш взгляд, насколько точно удалось вашему знаменитому земляку Юрию Рытхэу раскрыть в своих книгах уникальный национальный код?
- Конечно, он описывал очень хорошие и тонкие особенности природы и нашего быта. Мне очень нравится его отношение к чукчам. Мы же добрый и гостеприимный народ, о чем я всегда говорю. Вы посмотрите, сколько национальностей живет на Чукотке. Это характеризует наше доброе ко всем отношение. Если мы этого не потеряем, а будем говорить об этом, это большой плюс. Как писал Рытхэу – люди не бросали никого в беде, давали возможность выжить, помогали другим, но и давали возможность проявлять себя. Мы можем научить, но только с условием, что дальше ты будешь все делать сам, проявляя свои качества. И тогда тебе будет интереснее – может, ты сделаешь несколько другой гарпун, ведь у тебя совсем иные история, образование и менталитет.
К сожалению, пока у нас не воспитано других Рытхэу, Кымытваль. А ведь есть о чем писать и рассказывать. Это только кажется, что обо всем уже написано, на самом деле о многом еще предстоит рассказать. Мне кажется, мой папа хорошо знал нашу культуру и традиции. Ему, в свою очередь, казалось, что его отец знает даже больше него. Кто сейчас подумает, что об этом надо писать, что и делал Юрий Рытхэу, Антонина Кымытваль, Людмила Сергеевна Богословская, тот же самый Тан-Богораз. Если мы будем писать, то, возможно, и анекдоты забудутся. К нам так относятся просто из-за того, что нас не знают. Пусть мы не летаем в космос, не построили железную дорогу или массу заводов, но мы уникальны.
- На Чукотке есть оленеводы и морзверобои. Могут ли они заключать браки друг с другом, тем самым, перемешав рода?
- Это обязательно должно происходить. Кровь нужно постоянно обновлять, чтобы она не застаивалась. И здесь идет речь не о том, чтобы это происходило в разных стойбищах, нужно, чтобы возникали разнородовые семьи. Существование традиционного образа жизни подталкивало людей к тому, что им были необходимы знания других. Например, более прочные ремни делают те, кто занимается морзверобойным промыслом, более теплые и эластичные вещи получаются у оленеводов. Значит, надо было меняться, проводить ярмарки. Они проходят и до сих пор. Наши морзверобои повторяют те же самые пути, поднимаясь в верховье реки и встречаясь там с оленеводами. Собственно, проблем со знакомством у молодежи не возникает. И родственники будут только рады за такой брак, потому что он даст возможность обменяться родами, познакомиться и даже завязать рыночные отношения. Если известный морзверобой взял замуж твою сестру, то ты знаешь, что у тебя будет постоянно кожа, ремни, моржовое и китовое мясо.
Оленеводы делятся продуктами своих промыслов. Или могут обменять какой-то товар у морзверобоев, а потом продать его или выгодно выменять на других стоянках. То есть оленеводам, у которых нет возможностей прийти к морзверобоям. Но этот морской товар будет стоить им в три-четыре раза дороже, потому что для них редкость. Так что обменяться родами – почетно.
Моя мама – из оленеводческого рода, поэтому у меня очень много родственников в Амгуэме. И я не знаю, как можно остаться без оленины. Также и они не знают, что значить оказаться без китового мяса. Все, кто заказывает, получает его, поэтому я знаю, сколько нужно заготовить. Я могу попросить у родственников меховую одежду или тушу оленя.
- Процесс охоты на кита достаточно экстремален, поскольку море забирает свое. Но когда кит пойман, то для села – это целый праздник. Так сложилось исторически?
- Здесь надо начать разговор о вере, которая пришла от природопользования. В древности от того, насколько у нас много мяса, зависела жизнь. Наготовил себе много морзверя, всю зиму будешь сытым. А были времена, когда вымирали целые стойбища.
Именно отсюда идет радость, когда рождается мальчик, ведь он станет будущим охотником. Наш род всегда будет сытым, поскольку мальчик вырастет самым сильным, ловким и будет понимать природу. И когда люди видят кита, они радуются, потому что знают, что не останутся голодными.
Это еще и необходимость тех молекулярных веществ, которые находятся в мясе кита или медведя. Ведь у нас арктический регион, где не растут помидоры и огурцы. Панде нужен бамбук, а не овощ или китовое мясо. Плюс это экологически чистая пища и продукт, который употребляли тысячелетиями. И за это время в организме народа выработались необходимые обменные процессы, поскольку мы потребляем определенную пищу. У нас сформировался иммунитет, позволяющий жить в этом регионе. Это неправильно, когда нам навязывается другая пища, тогда нам может стать холодно. Ведь если по нашей вере мы – такие же звери, как медведь или кит, то нам тоже нужен свой слой сала, чтобы жить в этом регионе.
Для арктического побережья Чукотки – кит не совсем старый вид питания, поскольку раньше ледовая обстановка была такая, что лед стоял и зимой, и летом. Сейчас ввиду сокращения ледового покрова, киты стали чаще заходить к нам. Это не маленькая нерпа, которой не хватит надолго. К киту и почитаемость совсем другая. Перед тем, как его разделать, проводится обряд, в ходе которого чукчи море и духов благодарят за удачу. Это помогает передавать веру молодежи, чтобы они знали, что нельзя добывать больше, чем надо. И тогда предки, которые смотрят на вас, знают, что вы живете правильно. То есть соблюдаете то, что соблюдали они, и традиция не нарушается. Вот почему нам нужно добывать этих животных.
В принципе, коренные жители не могут брать добычи больше, чем им требуется, потому что вся миграция любых животных в Арктике – временная. Если утка летит через нас, то мы добываем ее, если она улетела, мы не едем за ней, как и за рыбой, китом или моржом. Главное – не лениться и заготовить столько, сколько тебе нужно. И когда к тебе придет гость, то по разнообразию стола он поймет, насколько ты опытный и уважаемый охотник. Сытность стола и его разнообразие говорит о том, что ты почитаешь и уважаешь предков. И удача к тебе приходит от того, что ты этому следуешь.
Важно сохранить идентичность
- Сергей Иванович, не получается некий парадокс, когда мы заносим в Красную книгу редких животных, запрещая чукчам добывать то (речь идет о белом медведе), что они добывали веками. Не будет ли так, что через некоторое время нам придется в Красную книгу вносить уже чукчей?
- Большое спасибо за этот вопрос, потому что он для нас очень актуален. По меркам округа, нас мало, по меркам дальневосточного региона – еще меньше, по российским – нас даже и не видно. Что уже говорить о планете.
Пока что перспективы по добыче белого медведя крайне осторожные, но это не означает, что нам не нужно думать об этом, потому что многие народности уже исчезли с лица Земли. Например, кереки. Есть опыт, но его уже невозможно взять, поскольку исчез даже их язык.
В этом плане хочется позавидовать уссурийскому тигру, потому что есть государственная программа по его защите. Спасение тигра идет как спасение самой единицы. Мы не хотим получать скрещенные виды, а в этом плане чистокровных чукчей остается все меньше и меньше. И прогноз пока неутешителен. И поэтому сейчас надо бить в барабаны, чтобы спасти уже краснокнижную народность.
- Правильно ли я понимаю, что добыча белого медведя нужна для сохранения чукчей на Земле? Не один ли это из ключевых параметров вашего сохранения?
- Безусловно, нужно говорить, что вера коренных жителей, а значит и их культура, идет от пользования природой, в том числе и белого медведя. Ему посвящено много легенд, продуктов косторезного искусства, сказок. А легенды и сказки очень поучительны. Они говорят о том, что мы давно находимся рядом с белым медведем. И если для вас что-то кажется кровожадным, то для нас – это привычное природопользование. Это наша вера и культура. Медведь – священное для нас животное. Такую веру и священное видение веры нельзя позволять оценивать. Ведь никому и в мыслях не придет оценивать священность коровы у индусов. Мы хотим, чтобы наша вера понималась и уважалась. Когда вы будете уважать, то сможете и понять. Тысячелетний образ природопользования чукчей не привел к исчезновению ни одного вида. Это красноречивый пример того, что нам необходимо воспитание тех табу и запретов, которые передавались тысячелетиями. Важно передавать наши культурные ценности, традиции, бережное отношение к природе.
- Вроде маленький народ, но способный научить важным урокам большие народы.
- Мы хорошо понимаем, где нельзя добывать медведя, например, на берлогах. И мы знаем, что в голодные времена это делалось для традиционных нужд. Но учли все и потом ездили по национальным селам вместе с другими активистами, объясняя ситуацию соотечественникам. Да, лед – это дом медведя, но кто сокращает его год от года? Цивилизация и индустриализация. Мы показываем своим примером, как надо поступать, создавая особо охраняемые территории. Тем самым, подаем пример, что можно делать не законотворчески, а на местах, живьем. Сохранив наше отношение, нашу природную веру, будет внесен существенный вклад в сохранение природы и уважение к государству, так как оно уважает нас.
Мы создали «Умка-патруль», который предотвращает конфликтные ситуации со зверем. Создаем памятки, обмениваемся опытом с жителями Аляски и Канады. Мы понимаем, что культура и вера у нас одинаковые. Белым людям нужно помочь понять, что есть образец бережного отношения к природе. Примеры иного образа жизни и природопользования. Видя наш опыт, все больше людей в мире понимают, как нужно вести себя на севере. Коренные жители меньше всего виноваты в глобальном потеплении. Их надо понимать, уважать и брать их опыт на вооружение. У природы нужно не только забирать, но и отдавать ей обратно в виде веры, традиций, уважительного отношения. И вы будете жить с этой верой столько же, сколько и мы.
Мы хотим вернуть наше законное право на то, чтобы белый медведь вошел в перечень животных, на которых коренные жители могут охотиться в рамках разрешенной обоснованной квоты. Важность заключается еще и в том, что, восстановив свой тысячелетний опыт экологически-природного природопользования белого медведя, осознавая ответственность, прежде всего перед собой, решения на основе советов старейшин сел и обоснованных совместных с нами научных исследований, квота может оказаться меньше наших годовых нужд, а то и вовсе нулевой.